Москва. Станция метро Киевская-Кольцевая. 10 мата 2011 года, 18:00.
Я сидел на лавочке и читал книгу. Точнее, пытался читать книгу. Старая, обшарпанная книженция «Первые люди на Луне» Герберта Уэллса на английском языке, найденная в одной заброшенной поликлинике, давно пылилась в «хабарном» шкафу, и вот в кои-то веки пришёл её черёд помочь мне скоротать долгие минуты ожидания.
На каждую страницу уходило по три-четыре минуты. Во-первых, моё знание английского языка оставляло желать лучшего. Во-вторых, мешали любопытные взгляды стоявших рядом людей.
«Блин, уважаемые граждане, вы на мне так дыру протрёте! Ну, сидит парень в камуфляже с немаленьким рюкзаком и потрёпанной книжкой в руках? Что необычного? Вон, напротив турист какой-то расселся. Лохматый, бородатый и рюкзак у него в два раза больше моего. Вылитый Фёдор Конюхов, на него любуйтесь! Опачки… А вот и доблестная мили… пардон, полиция появилась. Мужики, вы-то чего на меня уставились?»
Старший наряда остановился, обвёл взглядом находящихся вокруг людей и… направился к «Конюхову».
«Сейчас автограф возьмёт, – мысленно усмехнулся я. – Правильно, не нужно сталкеров трясти, нам и так развлечений при запалах хватает. Где же товарищ Порез? Уже половина седьмого, пора бы и появиться»
И тут, я заметил, что люди, поглядывавшие до этого на меня, как по команде, обратили внимание в другую сторону. Я последовал их примеру и увидел парня в камуфляже с окрасом, стилизованным под зимний лес. Одежда этого человек сильно контрастировала с окружающей обстановкой.
« Ба-а-а, да это ж Порез!»
Напарник приблизился, и мы пожали друг другу руки.
– Здорово! Ё-моё, запарили пялится! – воскликнул Порез.
– Здорово. Да, ты, мягко говоря, выделяешься из общей цветовой гаммы, – ответил я.
После взаимного приветствия мы пошли наверх, к Киевскому вокзалу.
Быстро отыскав нужный вагон, предъявили билеты проводнице и проследовали на свои места.
Как же было неудобно протискиваться с пятидесятилитровым рюкзаком через узкий коридор плацкартного вагона! Кое-как добравшись до «родных» полок, мы уложили ношу под нижнюю сидушку и туда же отправили верхнюю одежду, дабы избежать лишних вопросов на таможне.
Спустя десять минут поезд тронулся.
Дальше всё пошло как обычно: выдача белья, проверка билетов, выдача миграционных карточек, стаканы с чаем и отбой.
Мне не спалось. В вагоне было жарко, душно, от кого-то здорово разило псиной, две тётки в соседнем «купе» болтали без умолку. Но основной причиной отсутствия сна являлись мысли. Я представлял себе Зону отчуждения. Какая она? Что в ней есть? Как она живёт? Да-да, живёт! Тем, кто никогда не занимался сталкерством, как правило, сложно понять: как заброшенный объект может жить? Что за жизнь может быть на заброшенных заводах, деревнях, воинских частях, больницах? Часто это называют «атмосферой объекта». Её нельзя потрогать или понюхать, а вот ощутить неким шестым чувством реально. Ощущения весьма субъективны: одному сталкеру объект покажется помойкой, другому -таинственным и загадочным местом. И у всякого объекта своя неповторимая «атмосфера». Так какова же «атмосфера» ЧЗО?
– Да, потом у ней ребёночек родился, но с мужем они уже разошлись, – не прекращала вещать неугомонная соседка.
– Ой, и как же она одна-то? С дитём на руках? – ужаснулась её собеседница.
« Фух… Я, конечно, тоже сочувствую матерям одиночкам, но не в час же ночи об этом трепаться?!»
– Э, млять, курицы! Хорош звиздеть, поспать дайте! – гаркнул кто-то через стенку от меня.
Тётки обиженно пошептались и затихли. Мысленно поблагодарив усмирителя болтливых дам, я повернулся на другой бок и заснул.
Потом нас дважды будила таможня. Первый раз русские таможенники проверили документы и удалились, второй раз контроль проводила украинская таможня.
– Куда направляетесь? – спросил у меня таможенник.
– В Киев.
– Цель приезда.
– Туризм, – коротко ответил я.
– Вы будете заниматься туризмом только в Киеве?
«Ага, в Киеве, и на пару часиков в ЧЗО заглянем», – подумал я и ответил:
– Да, ещё и пригород посетим.
– Понятно… Покажите сумочки, пожалуйста.
« Эй, мы так не договаривались! Дяденька, вы что?! А если в процессе досмотра вы там дозиметр и инструменты найдёте? Хотя, мы тоже не лыком шиты – прятать умеем»
– Да, конечно, – я слез со своей полки и приподнял её.
Камуфляж, сложенный вместе с багажом сотрудника таможни не удивил. Его куда больше интересовали наши рюкзаки.
– Что в рюкзаках?
– Снаряжение.
– Какое.
– Разное. Верёвка, шанцевый инструмент, запасная одежда, аптечка…
– А это что? – перебил меня таможенник и указал на банку с консервами.
– Консервы.
– Зачем они вам?
Я немного опешил от такого вопроса:
– Ну, это… Кушать.
– Почему бы не купить такие же консервы в Киеве. У нас даже лучше.
– Возможно. Но это мои любимые.
Удовлетворившись моим ответом, таможенник удалился.
Зачастую, когда я отправляюсь в рейд, появляется что-то воде паранойи: кажется, будто, все сотрудники правоохранительных органов только и ждут, чтобы схватить меня; люди, бросающие любопытные взгляды, являются осведомителями и «стукачами»; всюду мерещатся «коллеги» – другие сталкеры и диггеры. Вот и сейчас:
– Куда направляетесь? – этот вопрос был адресован уже парню с соседнего купе.
– В Киев.
– Цель вашего приезда.
– Туризм.
– Покажите сумочки… Так, это что?
– Спальник, свитер, фонарик, аптечка, «мыльно-рыльные» принадлежности.
«Опачки! Парень, ты случаем не сталкер? Нет, это не приступ паранойи – обычная логика. В Киевской области снег. Днём чуть выше 0, ночью до -7 по Цельсию. Нечего там пока обычным «походникам» ловить. Но для ЧЗО время как раз подошло»
Я не испытываю неприязни к «коллегам по цеху», скорее наоборот. Но на объекте лучше находиться без «соседей». Так меньше шансов угодить в какую-нибудь переделку.
« Да хоть и сталкер, нам-то что? Зона большая. Даже если этот хлопчик феерично запалится, нас не коснётся. Вот только на вокзале с ним пересекаться нежелательно, а то вздумает при встрече заорать на весь Киев что-нибудь в стиле: «О, сталкеры! Тоже в Зону собрались?!». Знаем, проходили, больше не хочется…
Ладно, что у нас со временем? Вай-вай-вай, половина четвёртого. Срочно спать!»
Киевская область. 11 мата 2011 года, раннее утро.
– Киев через час, – послышался приятный женский голос.
Я открыл глаза и осмотрелся.
– Киев через час, – это проводница будила пассажиров и сообщала о скором прибытии поезда в столицу Украины.
« Сейчас на моих часах 6:00, значит, по местному пять утра. Эх, прощай неудобная, но тёплая постелька! Теперь свидимся только через неделю…»
Киев встретил нас солнечным свежим утром. Разменяв рубли на гривны, и приобретя обратные билеты, мы спустились в метро.
Я просто обалдел от такого обилия рекламы! Вагоны, переходы между станциями и сами станции были до отказа забиты всяческой заманухой. Помимо щитов и постеров, в некоторых местах висели большие экраны и проекторы. Внутри вагоны обклеены плакатами, как комнаты обоями.
Несмотря на то, что киевское метро меньше московского, концентрация народа в утренний час-пик оказалась такой же. Потолкаться пришлось изрядно. Доехав до нужной станции, мы поднялись наверх.
Прежде, чем продолжить путь требовалось подкрепиться.
Солнышко приятно согревало лицо, а чай – нутро. Народ спешил по своим делам. Подъезжали автобусы, загружали пассажиров и укатывали по своим маршрутам. На деревьях уже появились зелёные листочки.
«Стоп! Какие листочки, снег ещё не сошёл? Хм, странное дерево… Само стоит без листьев, но на некоторых ветках громоздятся зелёные шарообразные пучки. Это ж клён… или нет? Да, точно клён! А вот, рядом берёза стоит, на ней тоже такие «шары» есть.»
– Порез, что это за растения такие? – спросил я товарища и указал на непонятную зелень.
– А, это? Это после аварии на ЧАЭС появилось.
– Да, ладно? Растение-мутант?
– Типа того. Видишь, оно зелёное?
– Да.
– Так они круглый год зеленеют.
– Мда-а-а, аномальная жизнь…
– Хэлл, – позвал меня Порез и показал экранчик навигатора, – смотри, сейчас берём такси и едем до Ласкино, оттуда идём к периметру. Это – Караси, там КПП. КПП обойдём по дуге через лес. После чего выйдем на дорогу и почапаем к Сапогово.
Так и порешили. На вызов такси мы израсходовали 500 рублей. Девчонки-диспетчерши жутко тупили и, по всей видимости, плохо ориентировались не только по Киевской области, но и в самом Киеве. Не желая больше тратить рубли на чужую некомпетентность, мы приобрели местную SIM-карту, тем самым значительно сократив расходы на связь, и продолжили телефонную борьбу.
И только через час удалось найти толкового диспетчера, который оперативно направил к нам машину.
Водителем такси оказался весёлый мужичок-пенсионер. Всю дорогу он рассказывал про Киев, о прошлом и настоящем города. Порез поддерживал беседу, а я наслаждался теплом внутри салона. Ведь вскоре единственным источником тепла для нас должны были стать солевые грелки и физическая нагрузка.
– А вы ребята куда едете? – спросил таксист
– К родственникам, в Ласкино, – коротко ответил Порез.
– К бабушке с дедушкой, да?
– Ага.
– Вы про Чернобыльскую зону отчуждения знаете?
– Что-то такое слышали, вроде авария на ядерном предприятии была?
-Да, авария на Чернобыльской АЭС. Теперь вокруг неё тридцатикилометровая зона отчуждения. Ласкино находится рядом, так что поосторожней там.
– Вот оно как, – протянул мой напарник,- спасибо за информацию, будем знать.
На улице уже окончательно стемнело.
– Так-с, вот и Ласкино,- сказал водитель и остановил машину на перекрёстке, – с вас четыреста сорок гривен.
Мы дали ему пятьсот гривен, таксист поблагодарил за щедрые чаевые, пожелал удачи и укатил в сторону Киева.
– Хэлл, нам сейчас нужно резво дойти до конца деревни, дальше будет лес. В нём переоденемся, переложим снарягу и пойдём к периметру.
– Хорошо, погнали.
Мы шли по пустынной улице, сопровождаемые лаем местных собак. Почти в каждом дворе был свой лохматый сторож. Наверное, хозяева домов привыкли к такой реакции своих питомцев, потому как ни в одном из окон не зажёгся свет.
Пару раз прятались в кювете, заслышав шум машины на перекрёстке. Очень не хотелось запалиться на подходе к Зоне.
Скажете, напрасно опасались? Может и так. Но если на подходе к Зоне, километров эдак за пять, повстречаетесь с сотрудниками правоохранительных органов, чёрта с два докажете, что вы не сталкер. Какое-либо взыскание в этом случае не грозит. Вас ведь не в Зоне взяли. Просто проведут разъяснительную беседу, посадят на автобус до Киева и помашут ручкой. Повторно попадаться на глаза хлопцам в погонах не стоит. Ибо могут задержать на сутки и более. На каком основании? Разве не знаете КАК может потеряться паспорт, зависнуть компьютер, кончится бланки для протокола ? То-то и оно…
Мы минули деревню, пересекли поле и вошли в лес. Раскрыли рюкзаки и принялись распределять снаряжение по карманам одежды, поясным ремням и разным петелькам, колечкам и «секреткам». Вокруг темень, хоть глаз коли, снаряжались на ощупь. Это был мой первый, но не последний, опыт подготовки к рейду в темноте.
Собравшись, я стал проверять всё ли на месте.
« Так, дозиметр – здесь. Нож, фляга – на поясе. Аптечка – здесь. Фонарь – на месте. Документы – в «секретке». Запасные батарейки… запасные батарейки… Не порядок. Надо, чтобы пара штук была под рукой, не хватало, чтобы дозиметр сдох»
Достав пакет с инструментами, я немного задумался:
« Хм, а оно надо? Что мы собираемся вскрывать? Бомбари. Ну их на фиг! Бомбоубежища и в Москве посмотреть можно. И скорее всего там уже всё давно вскрыто, а тащить с собой лишние килограммы неразумно. Сейчас схрон сделаем, на обратном пути заберём.»
Я свернул пакет плотнее и уложил возле основания раздвоенной ели. Заморачиваться с маскировкой схрона не хотелось. Необходимости тоже особой не было – вокруг валялся различный мусор, в том числе пакеты точь-в-точь похожие на мой.
Всё снаряжение было распределено. Мы попрыгали, поприседали. Ничего не гремело, не болталось. Порез достал навигатор и мы углубились в лесную чащу.
Пробовали когда-нибудь ходить по смешанному лесу в темноте? Веселуха та ещё, то ловишь молодое деревце, летящую тебе прямо в лоб, то отодвигаешь еловую ветку, настырно лезущую в глаза. Очень помог ещё не растаявший снег. По нему удавалось сориентироваться: где подлесок гуще, а где реже.
Потом было поле. Ещё километр-полтора и мы подошли к периметру.
Я ожидал увидеть покосившиеся бетонные столбы с обрывками ржавой колючей проволоки, но нас ожидал вполне сносное ограждение: добротные металлические столбы, промеж которых натянута свеженькая «колючка». Преодолевается подобная штука на три-два-раз, даже резать ничего не надо, но в дальнейшем такое заграждение может послужить неплохим ориентиром. Как, в прочем, и получилось, когда мы покидали ЧЗО.
Подошли к колючке, подождали минут пять, оценивая обстановку. Всё, поехали! Первым пролез я, принял рюкзаки и помог пролезть Порезу. Затем мы в темпе вальса пересекли дорогу, тянувшуюся вдоль периметра, и скрылись в лесу.
И снова ветки хлестали по лицу, цеплялись за одежду. Как назло, луна ушла за тучи. Я шёл, периодически оглядываясь. Вряд ли кто-нибудь заметил наше проникновение и организовал погоню, да и зверьё сейчас по норам и берлогам сидит, просто привычка: пришёл на объект – клювом не щёлкай.
Кстати, на счёт зверья. Следов нам попалась просто уйма. Если лосиные и волчьи следы тревожили не сильно, то при виде медвежьих стало не уютно. Мишку фонарями, дубинами и ножами не испугаешь. Попытка встать на пенёк и прикинуться страшным, тоже не всегда прокатывает. Тем более Михаил Потапыч сейчас голодный, весна всё-таки…
Из-за ходьбы по подтаявшему снегу намокли берцы, и внутри потихоньку начинала чувствоваться влага. Вдобавок ко всему стал накрапывать мелкий дождик.
– Ещё два километра до дороги,- сказал Порез, – перекур.
Мы скинули рюкзаки и улеглись прямо на них.
– Сколько ещё потом по дороге?- спросил я, чуть погодя.
– Зависит от того, как на дорогу выйдем. Может пятнадцать километров придётся отмахать, может всего лишь десятку.
– Ясно. Дома в той деревеньке целые есть?
– Есть. С местом для днёвки проблем не будет.
– Хорошо…
Минут пять мы просто лежали и смотрели на верхушки деревьев.
Погнали?
– Погнали.
На одной из просек нам повстречались человеческие следы. Судя по всему, их оставил другой сталкер. След выходил из леса, тянулся вдоль просеки около сотни метров и удалялся дальше в чащу. Ноги уже окончательно промокли, внутри хлюпала вода. Ничего удивительного, берцы – не резиновые сапоги. Как и любое другое изделие из кожи, они рано или поздно напитываются влагой. Поэтому остановки стали делать реже, чтобы промокшие ноги не мёрзли.
Вдруг среди деревьев замелькал фонарь.
– КПП Караси, – произнёс Порез, – навиг показывает, что до него километр.
– Не похоже, – с сомнением сказал я,- глянь, как фонарь близко горит. Метров триста-четыреста.
– Мда, давай в сторону заберём, для верности.
Ещё десять минут по уже надоевшему лесу и мы вышли на опушку.
– Хэлл, сейчас смотри по сторонам. Главное дорогу не пропустить.
– Разве мы не выйдем к ней по навигатору? – удивился я.
– Карты украинские для «Гармина» плохо сделаны, особенно Зона, поэтому поглядывай.
К счастью, ближайший к нам участок дороги протянулся по высокой насыпи, которую отлично было видно даже ночью при слабой луне.
И вот мы выбрались на дорогу.
« Наконец-то асфальт! Теперь мы дадим жару!»
Если бы я знал, насколько мне потом осточертеет не только асфальт, но и любое твёрдое покрытие… А пока мы бодро шагали по дороге, навёрстывая время, потраченное на блуждания по лесу. С обеих сторон возвышались тополя и ели, кругом стояла тишина, нарушаемая лишь нашими шагами. Впереди показалась просека ЛЭП, пересекавшая дорогу. Проходя мимо неё, я услышал знакомый звук.
– Хэлл, – Порез остановился,- слышишь треск?
– Да.
– Как думаешь что это?
– Ток по проводам бежит.
– Это понятно. Откуда он бежит?
– Хм, ну с ЧАЭС он идти не может…
– Почему? – перебил меня напарник – Как раз оттуда он и идёт.
– Да ну? – с сомнением произнёс я – Её ж полностью остановили года два назад…
– Ага, собирались остановить. ЧАЭС всё планируют остановить ещё с момента аварии, когда поняли, что «мирный атом» может оказаться не очень мирным.
– Значит, ЧАЭС до сих пор работает?
– Получается, что так. В любом случае, мы будем проходить мимо неё. Вот и поглядим.
Часы показывали половину третьего ночи. Жутко хотелось спать, мышцы ног и спины молили о пощаде. Но до вожделенного отдыха оставалось ещё три километра. Остановки приходилось делать через каждые 600-700 метров.
Облака покинули небосвод, и нам открылось красивое звёздное небо. Мы лежали на рюкзаках, разглядывали звёзды и тихо говорили на разные темы, чтобы не заснуть.
– Хэлл, почему ты в ЧЗО решил пойти?
– Хм, тут в двух словах не объяснишь.
– Не надо в двух словах, времени у нас полно.
– Ладно, – усмехнулся я,- попробую. Про аварию на ЧАЭС и её последствия я узнал в десять лет. Случайно. Пришёл из школы, скинул портфель, уже собирался идти гулять, как зазвонил телефон. Позвонила мама и дала ценные указания на счёт обеда и уборки комнаты. Пока слушал перечень нехитрых заданий, мой взгляд упал на небольшую тёмно-зелёную книжицу с надписью «удостоверение». После окончания телефонного разговора я открыл её и удивился, обнаружив там свои ФИО. Стал читать дальше: « в (из) нас.пунтке (а) …. Подвергшемуся радиоактивному загрязнению вследствие катастрофы на Чернобыльской АЭС. Полученная суммарная доза облучения – мЗв.» В то время я читал романы Беляева, Булычева, начинал знакомиться с творчеством Стругацких , а потому имел хоть и примитивное, но кое-какое представление о радиации и её влиянии на организм человека. Выражалось оно просто « схватил большую дозу – конец!». Я ж не знал, что прочерк перед обозначением мЗв означает 0.
– Ха-ха-ха,- рассмеялся Порез.
– Да, смешно. Только тогда мне было не до смеха. К родителям не стал приставать с расспросами, а решил спросить у учителей в школе. Первым делом я пошёл к учительнице, которая вела у нас «Окружающий мир». Она провела небольшой ликбез по теме радиации и пояснила значение прочерка в моём удостоверении. Мол, радуйся парень, ничего ты не набрал. После чего порекомендовала спросить у исторички про аварию на ЧАЭС. Тамара Михайловна, учительница истории, была учителем от Бога, всегда очень интересно рассказывала. На её уроки мы ходили, как на праздник. Она не только рассказала мне про аварию, ликвидацию и последствия, но даже показала толстую подшивку газет на эту тематику. Мда, сейчас бы я много дал за то, чтобы ещё раз посмотреть те материалы… Где-то с месяц читал про это дело. Особенно поразил факт того, что пришлось расселить целый город – Припять. Я разглядывал фото домов, учреждений , улиц, и у меня никак не укладывалось в голове: Как так? Город есть, а людей нет? Узнал про «следы» из радиоактивных осадков, один из которых прошёл через моё тогдашнее место жительства. Чем больше я узнавал о ЧЗО, тем больше хотел туда попасть, увидеть всё своими глазами. Потом это желание постепенно сошло на «нет». Второй «приступ» произошёл после прочтения «Пикника на обочине». Вновь проснулось желание попасть в Зону, но я прекрасно понимал, что несовершеннолетнему пацану путь туда заказан. Кстати, тогда меня и потянуло на заброшки.
– Не одного тебя, – подметил Порез.
– Да, это произведение немало народу в сталкерство привело.
– Дай-ка угадаю, следующий «позыв» случился, когда ты поиграл в И.Г.Р.У.
– Не поверишь, но нет. Атмосфера в игрушке ничуть не напоминала мне ЧЗО. По сути, И.Г.Р.А. это что? Стрелялка на фоне Зоны. Идея сталкерства искажена.
– Ага, сделали из трагедии развлекуху, уроды! – презрительно процедил напарник
– Есть такое дело. Короче, идея посещения ЧЗО окончательно оформилась, когда я начал заниматься сталком. Периодически просматривал всякие форумы, сайты. В основном там обсуждали легальные поездки в Зону. Но меня этот вариант не интересовал, что можно увидеть за полдня? Да ничего. Как-то раз и на твой отчёт наткнулся.
– То есть ты читал его ещё до знакомства со мной?
– Угу.
– Почему тогда не обратился? Я бы подсказал что-нибудь…
– Понимаешь, бывают отмазки, а бывают обстоятельства. Даже так – Обстоятельства. Когда хочешь что-то сделать, но не можешь. Хоть тресни, но не можешь. Я хотел отправиться в ЧЗО, но возникли Обстоятельства…
– Хочешь сказать, в предыдущий раз тебе помешали пойти со мной обстоятельства? Типа у тебя не было выбора?
– Выбор, разумеется, был. Только в гробу я видал такой выбор…
– Ладно, проехали, – отмахнулся Порез, – Почему ты в Зону-то захотел пойти?
– Тянет.
– В смысле, просто хочется?
– Можно и так сказать.
– Хм… – Порез задумался, – объясни конкретнее.
– Не получится. Это – то же самое, когда меня спрашивают: «Хэлл, почему ты занимаешься сталком?». Я понимаю, что ответ в стиле «нравится», «хочется на объект» звучит как-то глупо и размыто, поэтому приходится втирать про «тягу к неизвестному», «интерес первооткрывателя» и прочее…
– Это хорошо.
– Что хорошо? – не понял я.
– То, что ты сюда пошёл не «для галочки». Некоторые хотят попасть в Зону, чтобы доказать свою крутизну, смелость и прочие благодетели.
– Если вдруг мне приспичит поднять самооценку, лучше на какой-нибудь суперсекретный объект заберусь и намалюю там: «Здесь был Хэлл». По-моему, ЧЗО это не то место, где самоутверждаться надо. Я, к примеру, не собираюсь всем подряд рассказывать об этом рейде. Родным и девушке – уж точно. Будут потом меня «фонящим» дразнить…
– Так ты ликбез проведи, – улыбнулся товарищ, – расскажи про воздействие радиации на организм.
– Ой, ну на фиг! Задолбаешься каждому проповедь читать… Что-то мы заговорились, пошли?
– Пошли.
Мы поднялись, одели рюкзаки и, не спеша, поковыляли дальше – ноги уже плохо слушались. Однако, усталость в ногах была не главной проблемой. Больше докучали галлюцинации. Их причиной была темнота и тишина. Смотришь направо – дом стоит. Начинаешь всматриваться, и уже видишь обычную ёлку. Оборачиваешься назад посмотреть: не едет ли машина? И видишь свет от фар, и будто бы слышишь шум двигателя. Но на самом деле ничего такого нет. Апофеозом глюков стал розовый диван…
– Порез, смотри, что это впереди? – тихонько окликнул я товарища и указал вперёд на странный силуэт, белеющий в сотне метров от нас.
– Не знаю… Что-то белое….
– Автобус?
– Давай подойдём ближе.
Мы приблизились к силуэту.
– Розовый диван? – удивился я.
– Не сказать, что розовый… Но диван.
Я снял рюкзак, наклонился лицом к дорожному полотну, посмотрел на объект и попытался оценить его высоту.
« Ё-моё! Возвышается над дорогой… примерно на метр…»
– И что он здесь делает – посреди дороги?
– А я знаю?! – вопросом на вопрос ответил Порез
– Давай ещё ближе подойдём.
Мы сократили расстояние между нами и «диваном» до нескольких шагов.
– Блин, это не диван. Это плита бетонная, – с облегчением произнёс Порез. – Осторожней не споткнись об неё.
– По ходу дела, она…
Я решил всё-таки проверить и наступил на плиту. Раздался характерный хруст.
– Палить твой залаз! Это лёд!
Порез подошёл ко мне и тоже наступил на белеющую субстанцию.
– Да, действительно – лёд.
– Порезыч, нам долго ещё до деревни?
– Нет, скоро мост будет. Деревня сразу за ним.
Вскоре мы дошли до моста и переправились на другой берег.
– Во-о-о, – с удовлетворением сказал Порез, – а летом приходилось реку вплавь преодолевать. По мосту идти днём опасно, машина поедет – не спрячешься. Так, это наша деревня. Айда за мной!
И мы свернули в дороги, углубившись в одичавшие сады. То тут, то там угадывались очертания заброшенных домов. Забираться далеко не стали, выбрали один из домиков, стоявших возле дороги.
Быстро забаррикадировав все двери, мы расстелили спальные мешки и уснули.
ЧЗО. Деревня Сапогово. 12 марта 2011 года, утро.
Обшарпанный потолок. Слышно, как проехала машина по дороге. Через минуту ещё одна, по прошествии пяти минут прогрохотал грузовик.
«Блин, мы в ЧЗО или возле МКАД? Ладно, чёрт с ними… Итак, что было вчера? – по привычке, перед подъёмом я принялся прокручивать в памяти прошедший день. – Вокзал, метро, такси. Потом Ласкино, периметр и мы в Зоне, впереди Припять, ЧАЭС и Ч2. »
Я расстегнул молнию и приготовился к появлению боли в мышцах, но вопреки моим ожиданиям организм чувствовал себя великолепно и пребывал в полной готовности отмахать вчерашнюю норму.
« Так-с, надо осмотреть спальное место…»
Убежищем нам послужил старый дом возле дороги. От проезжей части его отделял одичавший сад, что позволяло просматривать дорогу без риска быть замеченными. В окнах не осталось целых стёкол, в комнатах царило запустение и разруха, на полу валялись куски штукатурки. Зато коридор, в котором мы обустроили спальные места, отделялся от комнат более-менее целыми дверями.
«Тю-ю-ю, ну и бомжатник! Ах ты ж… спальник измазал»
Вскоре встал Порез и мы приступили к трапезе. Тут организм снова удивил. За весь предыдущий день я съел лишь пирожок, два яблока и пару кусочков шоколада, но чувства голода как не бывало. Чтобы насытиться, мне хватило одной банки каши и пачки галет.
« Мда, чудеса-а-а. Если так дальше пойдёт, к концу рейда останется нехилый резерв»
В рейд я взял с собой четыре банки тушёнки, восемь банок гречневой и перловой каши, восемь пачек галет, растворимый чай, повидло и концентрированный напиток.
С водой тоже проблем не возникло. Сварив из оставшейся минералки солёно-сладкий чай, стали плавить снег. Процесс добычи воды не занимал много времени и сил: вышел на улицу, начерпал в пакет снега, принёс его «домой», поставил котелок на горелку и всё. Правда, приходилось три-четыре раза докладывать снега, чтобы натопить полтора литра воды. После того, как вода закипала, мы снимали котелок и ставили его остывать. Через двадцать минут аккуратно разливали тёплую воду по бутылкам и засыпали в них чай или концентрированный напиток, для вкуса.
Предстояло решить ещё одну насущную проблему – промокшие насквозь берцы. Тут уж, как говорится, кто во что горазд. Порез запалил каталитическую грелку и уложил её в один ботинок, во второй неостывшую одноразовую солевую грелку.
Я же принялся сушиться над газовой горелкой. Вывернул язычок, повернул ботинок подошвой вверх и стал держать над огнём. А как же шнурки, спросит кто-то? Обгорят ведь! Я предвидел подобный вариант развития событий, но мне было банально лень вытаскивать шнурки. За что и поплатился, кончик шнурка на левом ботинке выскользнул из пальцев, шлёпнулся на конфорку, и в ту же секунду шнурок стал короче на пятнадцать сантиметров.
Не знаю, чем закончилась бы эпопея с сушкой обуви, но на наше счастье из-за облаков выглянуло ласковое солнышко и принялось одаривать своим теплом продрогшую за ночь землю Зоны. Поэтому было решено выставить ботинки на солнце и не заниматься ерундой.
Заготовив воду и плотно поев, мы снова отправились спать. Сегодня ночью предстоял долгий марш по дорогам.
ЧЗО. Деревня. 12 марта 2011 года, 21:00.
– Да угомонятся они или нет?!– проворчал Порез.
– И не говори, чего они на этом мосту забыли? Может поломка?
Порез в очередной раз прислушался.
– Нет, уж больно жизнерадостно звиздят, сволочи. Видать, встретились два дружбана.
Мы должны были выйти ещё час назад. Оперативно собрав вещи, приготовились покинуть дом, как услышали, что проезжавшая мимо машина остановилась на мосту. Через минуту там же тормознула вторая, шедшая с противоположной стороны, водители вышли и принялись о чём-то громко и весело беседовать.
– Может, пока не по дороге пойдём? Чего время-то терять?
– Нет, -товарищ отрицательно помотал головой, – нельзя. Слышимость слишком хорошая. Сам посуди, если мы с тобой за двести метров услышали, как они зажигалкой чиркнули, то нас запалят по первой хрустнувшей веточке.
– Ты говорил, что здесь зверья полно. Вот и подумают, что животина какая бродит.
– А если менты? Если они нас ищут? Проверят тогда, что за шум.
– Мда, – согласился я. – И болт с ними! Не вечно они ж там куковать будут.
Будто в подтверждение моим словам хлопнули дверцы автомобилей. Заработали двигатели и нарушители нашего спокойствия разъехались.
Двинули, – сказал Порез и вышел на улицу.
В эту ночь нам не раз пришлось сойти с дороги, чтобы не попасться на глаза проезжающим мимо водителям.
Когда до деревни Лесное, судя по показаниям навигатора, оставался километр, впереди послышался лай собаки. Мы замерли и хорошенько прислушались.
– Нас почуять не могла, – задумчиво произнёс товарищ. – Слишком далеко, видимо, на зверя какого-нибудь лает. Пошли дальше.
Вскоре слева от дороги потянулся высокий забор, за которым виднелись какие-то постройки и горели фонари.
– Это склады, нужно побыстрее их проскочить. Давай поднажмём, – шепнул напарник.
Склады закончились, и по обе стороны от дороги стали проглядываться силуэты домов. В некоторых окнах остались стёкла, в которых иногда бликовала луна, отчего казалось, будто по дому кто ходит и светит диодным фонариком.
Впереди вновь показался свет и раздался собачий лай.
Порез сверился с навигатором и сказал:
– Ага, стало быть, это жилая часть деревни. Надо обойти стороной.
Для выполнения намеченного манёвра мы сошли с дороги и стали пробираться по проулкам. В отличие от других деревень, дома здесь располагались не только вдоль дороги. Параллельно трассе шли ещё 1-2 улицы. Строения сохранились тут не в пример лучше, чем в Сапогово, отчего создавалось впечатление, как будто окружающие нас здания вовсе не заброшены. Просто стояла ночь на дворе и жители спали, а мы гуляли по спящей деревне.
Пройдя пару улиц, мы вышли к огородам. И вдруг, услышали чьё-то рычание и возню. Впереди метался какой-то зверёк и постоянно порыкивал. Двигался он странно: то топтался на месте, то принимался кружить вокруг небольшого дерева, передвигаясь боком или задом вперёд и оставаясь повёрнутым мордочкой и корпусом в нашу сторону.
– О! Енот, в петлю попался! – тихо воскликнул Порез.
– Точно, то-то он так странно бегает, – я приблизился, чтобы лучше рассмотреть животное. – Хех, первый раз енота вживую вижу. Может, отпустим его?
– Не стоит. Во-первых, это не наша добыча. Во-вторых, он сейчас цапнуть может.
– Ну, тогда хоть сфотографируем.
– Блин, вспышку заметят…
– Да, ладно. Мы отсюда фонарей, которые во дворах горят не видим. С той стороны нас также не видно.
– Хорошо, сейчас, – Порез настроил вспышку и увековечил несчастного зверька в памяти цифровика.
Обойдя жилую часть деревни, мы снова вышли на дорогу. По прошествии нескольких минут на востоке показались ночные огни Чернобыля.
« Вот тебе и Зона Отчуждения. Куда ни глянь – всюду люди. В деревнях остались жилые дома, по дорогам ездят машины. В Чернобыле, вон, население 200-300 человек. А по ночной иллюминации и не скажешь. Светиться, как посёлок на две-три тысячи персон. Кстати, там вроде фон в норме»
Складывалось впечатление, что живущие здесь люди каждую ночь включают все источники электрического света, которые только есть. Будто хотели разогнать сгущающийся вокруг мрак и заявить: «Вот они мы! Мы живы, и никуда пропадать не собираемся, не смотря ни на что!»
– Хэлл, погляди во-о-он туда, – сказал Порез и указал пальцем на чуть подсвеченный участок неба,- это ЧАЭС светится.
– Да ну? – усомнился я. – До неё ж ещё, как до Китая.
– Она, она. Там дежурное освещение заменяет Солнце и Луну.
– Тогда у нас есть отличный ориентир.
– Ага…
Порез посмотрел на экран навигатора и произнёс:
– Сейчас почаще поглядывай на дозиметр, скоро войдём в десятикилометровую зону.
– И сильно там фонит?
– Да нет, -отмахнулся Порез, – единственные грязные места, которые мы будем проходить: Копачи, дорога возле ЧАЭС и Рыжик. Ну, и ещё можем вляпаться в какой-нибудь очаг радиоактивности. Так что не зевай.
– Ок.
Как вы считаете, фон в 1 микро Зиверт ( 1 мкЗв = 100 мкР ) в час это много или мало? К примеру, обычным фоном по Москве считается 0,12 мкЗв/ч. Но в некоторых местах города-героя фон такой, что лучше валить оттуда как можно скорее. Но это всё места, очаги. Их можно быстро покинуть, и не переживать потом за своё здоровье. Но как быть, если повышенный фон кругом?
Когда дозиметр показал, вместо привычных «экологически чистых» 0,12 мкЗв/ч, 0,5 мкЗв/ч, я оповестил товарища.
– Забей. Начинай следить за фоном, когда перейдёт за единицу, – спокойно ответил Порез.
« Да, я-то в курсе, что 0,5 мкЗв/ч – это фигня. Но как-то неуютно…»
Потом дозиметр «обрадовал» меня показаниями 0,6 мкЗв/ч…0,7…0,8…
Порез заметил, что я часто гляжу на дозиметр и сказал:
– Хэлл, не парься. Такой фон нам не повредил бы, даже останься мы тут на неделю. Радиоактивной пыли нет, ибо идём по болоту, которое к тому же ещё не оттаяло. Вот в Рыжике придётся понервничать.
Позже я убедился в правоте напарника.
Пара километров по замёрзшему болоту и мы на дороге Чернобыль – Припять. КПП Лелив и населённый пункт с таким же названием мы успешно обошли.
– Впереди Копачи, гляди на дозик, – напомнил товарищ.
– Понял.
Копачи. Я хорошо помнил это название деревни, которая подверглась столь сильному загрязнению радиоактивными осадками, что дома пришлось сравнять с землёй. Но вот ведь странно, пока мы шли по дороге через погребённое село, дозиметр показывал не более 0,9 мкЗв/ч. На обочине показания были те же. Сходить с дороги и делать замеры на месте домов и дворов не стали. Сказывалась усталость, да и лишний раз соваться на потенциально опасную территорию не хотелось.
– До выхода из Копачей осталось 300 метров, – в очередной раз Порез озвучил показания навигатора. – Скоро до ЧАЭС дойдём.
– Угу… А это что такое?!
Поначалу я думал, что снова пришли глюки, и мне мерещиться двухэтажный дом.
– Что? Где? – стал осматриваться напарник.
– Смотри, слева от дороги!
– Опа, дом… Странно, всё село укатали в землю, а его оставили, – озадаченно произнёс Порез.
– Дык, это, по ходу дела, здесь местная администрация работала. Видишь, рядом ёлочки растут? Это же фирменная фишка советских ландшафтных дизайнеров 70-х и 80-х годов. Где сидит начальство – там ёлки посадить надо.
– Значит, сносить не стали либо, потому что удалось худо-бедно отмыть, либо администрация не разрешила, – рассуждал мой товарищ. – Проверить бы фон…
– Давай не будем проверять, фонит там или нет? – предложил я.
– Чего так?
– Не знаю… не хочется мне туда идти.
– Хорошо, не пойдём, – согласился Порез . – Всё равно нас время поджимает.
Почему я не захотел пойти и осмотреть тот дом? Меня посетило видение, что в этом мрачном заброшенном доме, окружённом высокими елями и одичавшим кустарником, скрывается нечто не из нашего мира, нечто страшное, например… Бабай! Который только и ждёт, чтобы схомячить незадачливых сталкеров, рискнувших вторгнуться в его обиталище.
Шутка. Просто на меня накатила дикая лень, при мысли о посещении того дома: не хотелось идти и всё. Такое случалось со мной не раз во время рейдов, и часто лень-матушка здорово выручала. Вот, и тогда я решил прислушаться к голосу «двигателя прогресса».
Мы минули Копачи, и спустя пару минут пришли ночные галюны.
– Порез, смотри, там что-то светится, – сказал я и указал на жёлтый свет, пробивающийся среди деревьев.
– М-м-м… Прожектор, наверное какой-нибудь, ЧАЭС рядом.
– Так оно так, – задумчиво протянул я, доставая компас, – но если смотреть на север, туда , откуда идёт свет, то там будут недостроенные блоки АЭС. Вряд ли есть смысл освещать их. Может это какой-нибудь населённый пункт, расположенный на той стороне реки?
Товарищ покачал головой:
– Нет, ближайшая деревня, расположенная от нас на севере, находится в десяти километрах.
– Ладно, пофиг. Подойдём ближе – посмотрим.
Прошли ещё пару сотен метров и я опять посмотрел в сторону загадочного света. И увидел…
«Окно? Ну, да… Похоже. Вон рама, вот узорчатая занавеска, вон люстра, от которой и исходит свет.»
– Порезыч, стой!
Напарник тут же замер на месте и вопросительно посмотрел на меня.
– Слушай, то ли у меня крыша едет, то ли там в лесу дом стоит…
– Блин, Хэлл, это глюки. Не заостряй на них столько внимания.
– Легко сказать – не заостряй…
– Ничего, – улыбнулся Порез, – через пару с лишним часов рассвет начнётся. В предрассветных сумерках нам такое мерещиться начнёт, закачаешься!
– И что ж такого нам может привидеться? – скептически спросил я.
– Подобие миражей. Всё зависит от твоей психологической усталости. Что подсознательно захочешь увидеть то и увидишь, не исключено, что видеть будем вместе. Плюс, ночное плохое освещение. Например, вместо оригинально скрюченных деревьев будут видеться люди; отблески луны в лужах будут казаться летающими огоньками; просветы между деревьями превратятся в рамы окон какой-нибудь пятиэтажки, одиноко стоящей в лесу. Помнишь как с «диваном» на дороге было?
– Да-а, иллюзионисты отдыхают…
– Ну, так вот, плохая освещенность (ночь+луна), расположение снега, общая усталость организма и всё – перед нами явно в ста метрах в богом забытой Чернобыльской Зоне Отчуждения стоял розовый диван. Вот такие бывают глюки.
– Может радиация так влияет? – подумал я вслух.
– Да нет, усталость это. В походе в ЧЗО в 2009-ом году, когда я с Водяным шел через всю Зону огромными зигзагами (чтобы осмотреть как можно больше деревень), мы спали, только когда просто валились с ног. Вот там, проходя по длинной с однообразным фоном дороге, нам мерещились трехэтажные дома по левой стороне дороги, в которых мы могли бы отдохнуть. Благо хватило ума понять, что это своего рода «мираж» и не лезть туда.
Впереди показалась отворотка, уходящая направо. Порез сверился с навигатором и сказал:
– Эта дорога ведёт к хранилищу отработанного ядерного топлива. Пошли быстрее.
– Кстати, если нас собачки местные почуют, нехорошо получится…
– Во-первых, собак на территории ЧАЭС не держат. По крайней мере, не должны. Дело в том, что «бобики» быстро набирают в шерсть радиоактивную пыль, которую никаким шампунем не вымоешь, и через год-другой особо «резвые» издыхают от лучевой болезни .Во-вторых, мы скоро подойдём к границе Рыжего леса. Сам понимаешь, туда за нами не полезут.
Порез снова посмотрел на экран навигатора:
-Та-а-ак… Сейчас пройдём железнодорожный переезд, потом вот сюда… И вот так. Хэлл, посматривай на дозиметр чаще, скоро начнётся «грязный» участок дороги. Как покажет больше трёх микрозивертов в час, скажи.
– Хорошо.
– И после переезда сделаем привал.
Мы прошли переезд, остановились и улеглись на дорогу.
– Порез, который час?
– Без пяти четыре.
– А рассвет во сколько?
– Примерно в пять.
– Получается, у нас от силы осталось полчаса. Дальше придётся уходить с дороги.
– Придётся… Здесь в общем-то немного осталось, четыре с лишним километра и мы в Припяти.
– Нормально, – сказал я.
А про себя подумал: «Ё-моё, ещё четыре километра топать! От этого долбанного асфальта у меня ноги скоро отвалятся!». Дабы отвлечь себя от грустных мыслей я задал напарнику вопрос:
– «Грязный» участок дороги, о котором ты говорил, сильно «грязный»?
– Не знаю, но когда по нему проезжают автобусы с экскурсантами, все окна закрывают. Думаю, фон там в районе пяти-шести микрозивертов, что для нас почти не опасно.
– Тогда почему ты сказал мне, чаще смотреть на дозик?
– Потому что есть вероятность, что в месте следующего перекура мы вляпаемся в очаг с фоном 10-15 микрозиверт в час. Таким очагом может оказаться трещина в дорожном покрытии, куда дождями намыло радиоактивной грязи.
– Ясно. Двинули?
– Ага.
И мы, подобно двум старикам – медленно и с кряхтением, стали подниматься с рюкзаков. За время ночного перехода наши ноги превратились в негнущиеся протезы. Что интересно, мышцы устали не сильно, но чертовски болели ступни и ныли колени.
Первые шаги давались с большим трудом. Прежде, чем начать двигаться в обычном темпе, требовалось размять одеревеневшие за время привала конечности. Осознав, что от таких перекуров будет больше вреда , чем пользы, я решил прибегнуть в следующий раз к дедовскому способу восстановления работоспособности ног. Способ прост до безобразия и вместе с тем очень эффективен: нужно найти какой-либо вертикально стоящий предмет, к примеру, дерево, лечь рядом с ним на спину, и вытянуть ноги вверх, оперев их на этот предмет. Желательно расположится так, чтобы нижней точкой вашего тела оказалась – задница, а не голова. Лежим так три-четыре минуты, возвращаемся в исходное положение и … О, чудо! Усталость прошла! Можно идти дальше.
Высокие деревья, стоявшие с правой стороны, сменились рядком молодых сосен и мы увидели её – Чернобыльскую атомную электростанцию. Ближе к нам раскинулось поле металлических скелетов, которое представляло собой открытое распределительное устройство. Позади него вытянулся машинный зал. За ним возвышались энергоблоки : первый, второй, третий. Дальше шла вентиляционная труба, а рядом с ней угадывались очертания Саркофага, укрывавшего злополучный четвёртый энергоблок.
– Сейчас, пройдём ещё километр и с обочины посмотрим на ЧАЭС. Там и сосны реже растут и до самой станции ближе, – сказал Порез.
Несмотря на то, что вид ЧАЭС почти полностью поглотил моё внимание, я не забывал поглядывать назад и на показания дозиметра. В очередной раз скосив глаза на мониторчик прибора, я увидел следующие цифры: «3,5 мкЗв/ч»
– Порезыч, – позвал я товарища, – перешло за «троечку».
– Ясно. Это нормально.
« Ага, нормально… Три с половиной… Блин, четыре микрозиверта! В двадцать раз превышает мой «родной» фон!»
Наплевав на усталость и боль в ногах, я увеличил темп. Порез, заметив мои усилия, усмехнулся:
– Хэлл, не спеши. Впереди фон будет только расти.
Порез прошёл ещё немного и остановился:
– Фух, перекур.
Отточенным движением мы скинули рюкзаки и улеглись на них. В чём-чём, но в привалах на дороге мы здорово поднаторели. Поначалу укладывались по две минуты, аккуратненько, чтобы ничего не помять, чтоб лежать удобно было. Теперь же походное «лежбище» обустраивалось за три секунды.
– Хэлл, в твоей бутылке сколько Молодца осталось?
– Половина.
– О, тогда давай чаёк попьём, – сказал Порез и стал доставать бутылку с водой, заправленной растворимым чаем.
– Давай. Кстати, заметил, как по-канибальски прозвучал твой вопрос?
– Э-э, какой?
– Ну, смотри. Ты спросил, сколько Молодца осталось в бутылке. Но кто же, кроме нас, знает, что речь идёт о растворимом концентрате «Молодец», который мы добавляем в воду для вкуса?
– А кто тут, кроме нас есть-то?
– Хм-м-м. Допустим… Бабай, который следит за нами и хочет сожрать.
-Хы-хы-хы, тогда, услышав мой вопрос, он осознает, что не с теми связался.
Мы оба тихонько заржали. Шутка тупая, на уровне детского сада, но она неплохо помогла снять психологическую усталость.
Сделав пару глотков – пили немного, только, чтобы убрать сухость во рту, воду нужно было беречь. Поднялись и продолжили путь. Наконец среди деревьев показался широкий просвет, и мы свернули на обочину.
В это раз ЧАЭС была видна гораздо лучше. А ещё она была отлично слышна. Во всю работало ОРУ (открытое распределительное устройство), жужжали и потрескивали провода линий электропередач, уходящих от него в разные направления, со стороны машинного зала доносился ровный гул.
– Знаешь, Порез, я конечно, не специалист по атомной энергетике, но по моему мнению, ЧАЭС живёт и здравствует. И лучшее тому свидетельство, работающее ОРУ. Вряд ли через него гонят электричество на станцию, скорее уж от неё.
– Что я и говорил.
– Мда… Вот тебе, бабушка, и Юрьев день, вот тебе и остановка АЭС в двухтысячном году… Хотя, всё верно. Ты представь три гигаватта мощности! Это просто до хрена… Ясно дело, никто не спешит отказываться от таких мощностей, даже после такой страшной аварии, которая произошла здесь в восемьдесят шестом. А чтобы мировое сообщество на мозги не капало, помазали лапу кому надо, да контракт на захоронения ядерных отходов подписали и всё.
– Да, такие дела… – произнёс Порез, – сначала всё замнут по-тихому, потом будут плакать, когда ЧАЭС ещё разок шарахнет.
– А что делать? Ты сам знаешь, какие в Украине зарплаты и какие цены. Добавь сюда цены на электроэнергию, которые по любому вырастут в разы после вывода Чернобыльской станции из эксплуатации.
– Ты думаешь , они не выросли? – ухмыльнулся напарник. – Кто-то однозначно уже хорошо зарабатывает на этом. Ладно, оставим политику и экономику. Ты лучше скажи, какие ощущения?
– В смысле? – не понял я вопроса.
– В прямом, вот ты сейчас, можно сказать, дошёл до цели, которая была у тебя ещё с детства. Что ощущаешь, что чувствуешь?
– Чувствую, что мизинец на правой ноге в кровь стёр.
– Блин, Хэлл, давай серьёзно.
– Куда уж серьёзней… – немного поразмыслив, я продолжил. – Если ты имеешь в виду какое-нибудь радостное чувство типа: «Вау! Я дошёл до ЧАЭС!», такого я не испытываю. Возможно, что-то вроде спокойного удовлетворения есть. Я хотел увидеть Чернобыльскую АЭС своими глазами – увидел. Собственно и всё… Поговорим об этом лучше во время днёвки, тем более, что на обочине… Ё-моё! Десятка!
– Конечно, «десятка». Земля хорошо впитывает радионуклиды.
Мы снова вышли на дорогу, и я бросил взгляд на дозиметр.
« Во-о-о, пять микрозивертов в час – другое дело»
Однако, оказалось я рано радовался.
Когда дошли до стеллы в виде факела, небо посветлело настолько, что нас стало возможным обнаружить с расстояния в 200-250 метров.
– Ах, чёрт! Чуть-чуть не успели… – раздосадовался Порез. – Придётся через Рыжик щемиться. Ладно, немножко осталось.
Мы сошли с дороги и взобрались на железнодорожную насыпь.
Товарищ осмотрелся и сказал:
– Привал на десять минут, в Рыжем лесу будет не до отдыха.
Я сверился с показаниями дозиметра: 10,4 мкЗв/ч.
– Хэлл, сейчас на дозик смотри как можно чаще. Если фон будет больше сотни микрозивертов, говори.
– Понял. Слушай, мы там «грязной» пыли не надышимся?
– Нет, главное в сильно фонящий очаг не влететь. А если вляпаемся, то проходим его максимально быстро.
Я сидел на рюкзаке и смотрел в светлеющее небо. Ноги жутко ныли, наверное, опухли. Хотелось спать. Дозиметр лежал на земле и показывал 15 мкЗв/ч.
«Всё верно, на земле фонит больше, чем на высоте полутора метров на ней. Поскорей бы в Припять, уж там-то отоспимся от души»
Дальнейший путь по заражённой территории я помню в виде цепочки показаний дозиметра и мыслей, которые их сопровождали.
«20 мкЗв/ч – На насыпи было определенно лучше.
30 мкЗв/ч – Нет, не стану я эту веточку рукой отодвигать, лучше обойду.
45 мкЗв/ч – Если проторчим здесь час, схватим дозу, как за один сеанс флюорографии.
50 мкЗв/ч – Хе-хей! А я какой-то «половинки» при входе в десятикилометровую зону испугался.
64 мкЗв/ч – Подошвы берцев всё-таки придётся почистить.
69 мкЗв/ч – Может, стоит одеть наши «Кляксы», чтобы вся радиоактивная грязь на них липла, но не на одежду? Нет, лень…
74 мкЗв/ч – Радиация, давай ты сейчас снижаться начнёшь? Иначе я рискую приехать к девушке не в кондиции, и она меня любить не будет…
76 мкЗв/ч – Хотя раньше надо было думать, лет эдак до хрена назад, когда сталкерством решил заняться.
50 мкЗв/ч – Опаньки! Жизнь-то налаживается!
25 мкЗв/ч – Не грех и перекурчик сделать.
15 мкЗв/ч – Пятнашечка? Тю-ю-ю, мелочь какая… хоть спать здесь ложись!»
По ходу наблюдений за окружающим радиационным фоном, я при каждом значительном изменении оглашал показания дозиметра.
Вскоре мы вышли к каким-то одноэтажным сооружениям, похожим на подсобное хозяйство или остатки молочно-товарной фермы. В этом месте фон был ниже 10 мкЗв/ч.
« Какая же мудрость кроется в утверждении: «Всё познаётся в сравнении». Буквально четверть часа назад я нервничал из-за фона в 1000 микрорентген, сидя на железнодорожной насыпи, а теперь готов лечь спать в другом месте, но с таким же фоном. Удивительно…»
Внезапно Порез остановился и стал активно манипулировать кнопкой-джойстиком на навигаторе, потом он бросил это занятие и зло процедил сквозь зубы:
– Зараза…
Я настолько устал, что даже не стал спрашивать, что случилось. Впрочем, напарник сам прояснил ситуацию:
– Карта кривая, блин. Отмечена только дорога Припять-Чернобыль, а на пути нам ещё отворотки попадутся. Железка вообще чёрт знает как отмечена. Короче, Хэлл, готовься немного напрячься…
– Лады, – ответил я.
И началось. Подлесок, поляна, подлесок, дорога. Мы замирали и прислушивались, затем аккуратно подходили к обочине, смотрели, как мама учила, сначала налево, потом направо, после чего пересекали проезжую часть. Подлесок, поляна, подлесок, насыпь железной дороги. Порядок действий тот же, только идти приходилось медленно, чтобы не гремел под ногами щебень.
По пути нам стали попадаться остовы старой техники, небольшое топливохранилище, бытовки, сараи…
Вдруг, со стороны Припяти донёсся лай собаки. Мы остановились и переглянулись.
– Порез, ты же сказал, собак вблизи ЧАЭС не держат?
– Это дворняги возле КПП Припяти, только там и обитают, – утвердительно ответил он. – Дальше соваться не рискуют. Места тут дикие, хищники зимой встречаются, схарчат «тузика» и не подумают.
– Что делать будем?
– Хм… – задумался мой товарищ. – Смотри, жучка сидит на КПП, до которого 300-400 метров. С такого расстояния она могла учуять нас только, если б ветер дул в её сторону. И то не факт, ибо мы в лесу, а не в чистом поле. Следовательно, собака облаивает какую-нибудь зверушку. Поэтому мы просто принимаем к сведению, что в эту часть города хода нет, и продолжаем движение.
Двинули дальше.
Вскоре впереди показались первые дома. В наполовину спящем мозгу промелькнула мысль: «Дошли. Скоро привал.» И никаких эмоций, я просто шёл вперёд, стараясь наступать на проталины, чтобы не оставлять следов на снегу, да оглядывался назад.
В качестве места для днёвки выбрали одну из девятиэтажек, расположенных на пересечении улиц Курчатова и Дружбы народов.
Нашли квартиру с целыми стёклами в окнах, развернули спальные мешки и погрузились в объятия Морфея…
ЧЗО. Припять. 13 марта 2011 года, 13:07.
Проснулся я от ритмичного стука в окно. Источником стука был старый высокий тополь, его ветви раскачивались от сильного ветра и ударяли по стеклу.
«Тьфу, блин! Будильничек природный… Сколько там натикало? Час дня, всего-то? Я думал, после такого марша сутки просплю»
День выдался ясный, и солнечный свет заполнил стылую комнатушку, принеся с собой живительное тепло. Я подставил лицо под ласковые лучи и натурально балдел.
«Дармовое тепло… Значит, на днёвке не придётся грелку расходовать. Кстати, о грелке, тепла в ногах уже не чувствуется, так что пора удалить ненужный пакетик из спальника»
Я расстегнул спальный мешок и стал шарить в поисках отработавшего «теплоида». В процессе поиска случайно задел мизинец на правой ноге и ощутил боль.
« Мда, по-видимому, заработал мозольку.»
На поверку «мозолькой» оказался здоровый пузырь величиной с полпальца.
« Ого! Такого я ни разу не видел, и что с тобой делать, гражданин мозоль? Прокалывать нельзя – в полевых условиях можешь загноиться или зараза какая-нибудь попадёт. Мазать кремом бесполезно, слишком большой, долго будешь рассасываться. Остаётся залепить пластырем и ходить так до конца рейда, в прочем, ничего страшного. Пластыря у меня полно»
Я достал катушку пластыря и замотал бедный палец, немного подумав, повторил процедуру с мизинцем на левой ноге. Профилактика – сильная штука!
Пока я совершал утренний моцион, проснулся Порез и занялся приготовлением завтрака.
– Доброе утро, Порезыч, – сказал я, зайдя в комнату.
– И тебе того же, – ответил он.
– Каков порядок действий на сегодня?
– Всё просто: сейчас едим, ложимся спать. Часиков в шесть-семь вечера выходим в город, прогуляемся до Юпитера и вернёмся сюда. Затем снова едим и спим, подъём завтра в половину пятого утра и выход. По Припяти долго гулять не станем. Во-первых, успеем посмотреть все более-менее примечательные места. Во-вторых, есть риск быть обнаруженными местной охраной или работниками. Тут на днях был большой переполох из-за выходки легальных туристов. Поэтому сейчас охрана начеку.
Я согласно кивнул.
– Кстати, Порез, сколько мы вчера отмахали?
Порез оторвался от готовки достал навигатор:
– Сейчас посмотрим… Хм, неплохо так. Пятьдесят два километра с копейками.
– Ого! Ну, тогда ясно, откуда у меня мозоль на мизинце.
– Это потому, что мы много по асфальту шли. Ноги сбиваются в раз, даже не заметишь как. Не забудь обмотать пластырем.
– Уже обмотал.
– И вот ещё возьми, – напарник порылся в боковом кармане рюкзака и вытащил тюбик с каким-то гелем. – Крем «Спасатель». Помогает при ожогах и воспалениях, от мозолей тоже подойдёт.
– Нет, спасибо. Полагаю, моему мозолю крем уже не поможет.
– Как знаешь, – сказал товарищ и убрал крем обратно.
Сытно отобедав, мы снова залезли в спальники и приготовились набираться сил для прогулки по Припяти.
Но перед тем как погрузится в сон, требовалось отправить дежурное SMS-сообщение Наргу о том, что у нас всё в порядке.
Несколько манипуляций с мобильным телефоном и дежурная смс улетела на Родину. Ответ, состоявший из трёх сообщений, не заставил себя ждать, и, мягко говоря, он меня удивил.
Певрая SMS: « *ля в Японии п**ец творится//Отправка SMS/ MMS с компьютера – удобно и выгодно!»
Вторая: «Землятрясение в 8,9 баллов, цунами// Отправь SMS на номер №№№№ с кодом №№№ и выиграй 300 бесплатных SMS»
Третья: « А теперь ещё и взрыв на АЭС… // Весеннего настроения!»
« Варить твой кофе! Вот это расклады, нарочно не придумаешь! В паре километров от ЧАЭС получить по-весеннему «радостное» сообщения об аварии на АЭС в Японии… Анекдот!»
Я решил поделиться «весенним» настроением с товарищем:
– Порез, прикинь, в Японии АЭС шарахнула.
Порез с недоверием посмотрел на меня:
– С чего ты это взял?
– Нарг написал.
– Да, ладно. Он, поди, специально решил нас подколоть, знает же, что мы в Припяти.
– Не знает. По всем прикидкам, мы ещё в «десятикилометровку» не вошли, о нашем местоположении я ему не сообщал.
– Значит, просто пошутил.
– Нет, Нарг с такими вещами шутить не станет.
– Сейчас форумы, наверно, рвутся от ожидающих Армагеддона комнатных выживальщиков.
– Мда, уж. Сия публика сейчас неистовствует, не люблю пустые теоретизирования на тему Армагедона и жизни после его прихода.
– Ты ж сталкер?
– Да. И что с того? Меня привлекают заброшенные места, но это не значит, что я желаю, дабы весь мир превратился в один большой объект. В отличие от грёбаных пророков, их фанатов и тех, кто жаждет жить в постапокалиптическом мире.
– От первых двух категорий меня тоже тошнит.
– Последние не лучше. Посещал когда-нибудь сайты или интернет-сообщества на тему пост-апокала?
– Ясное дело, – усмехнулся Порез.
– Что народ пишет?
– Разное. Кто-то спорит о том, в каком виде придёт Большой Писец, кто-то о выживании в условиях БП и после него, некоторые рассуждают… О! Вспомнил! Довелось мне как-то беседовать с одной девчонкой. Она этот… э-э-э сталкер-гот? Нет, не то… Короче, какой-то гот.
– Готесса, – поправил я напарника.
– Не-а, гот, – настоял на своём Порез. – Уж если тебе хочется выделить половую принадлежность, то «готка». Потому как она никак не похожа на грудастую, длинноногую, бледнокожую деваху, наряженную во всё чёрное. Так вот, философия их движения заключается в том, что после конца света будет нечего делать, и чтобы не погружаться в депрессию и начать выживать, они примутся танцевать. Прикинь?
– Мда-а-а… Сильно.
– Погоди, самый прикол был, когда я спросил её, как именно она намерена выжить. Прежде чем танцевать на обломках мира, надо из-под них вылезти, верно?
– Верно. И что она ответила?
– Ничего. Сначала впала в ступор, потом начала плести всякую бессмыслицу. В результате, я понял, вопрос выживания в доктрине тех забыл-как-называются-готов либо рассматривается поверхностно, либо вообще никак.
– Прямо как в анекдоте.
– В каком анекдоте? – не понял товарищ.
– Ну, про мужика и потоп.
– Что-то не припомню, – покачал головой напарник, – Расскажи.
– Короче, начался Всемирный Потоп. Народ, ясное дело, погрузился в плавсредства и двинул в сторону гор. В одном городе стоит мужик на крыше храма и молится, вода ему до щиколоток достаёт. Мимо лодка проплывает, мужику оттуда кричат: «Эй, давай к нам, утонешь ведь!». Мужик отвечает: « Не утону, я праведник, меня Бог спасёт!», и стоит дальше молится. Вода уже по пояс поднялась. Опять лодка проплывает, опять с неё мужика с собой зовут. «Нет, плывите без меня, я праведник. Бог меня защитит!». Вода уже по грудь стала. Подплывает ещё одна лодка, мужик снова от спасения отказался, так он и утонул. Попадает на небеса к Богу и вопрошает его: «Господи, я ни одного греха не совершил, всю жизнь тебе посвятил. Почему ты меня не спас?». Бог и отвечает: « Не спас?! Я за тобой, придурком, три раза лодку посылал!».
– Ха-ха-ха, – рассмеялся Порез, – в тему анекдот!
– Ага…
– Ладно, Хэлл. Даже если настал конец света, нам всё равно необходимо хорошенько вздремнуть.
– Согласен.
Порез достал из рюкзака одноразовую грелку и собирался было надорвать упаковку, как я остановил его:
– Порезыч, погоди грелки расходовать. Сейчас солнышко ещё по небосводу пройдёт и у нас будет тепло, как на экваторе.
– Хм, ну, как на экваторе вряд ли станет, но потеплеет ощутимо. Да, побережём «теплоиды». Неизвестно, какая сегодня ночь будет.
Спасибо за внимание, дорогой читатель!
Чернобыльская зона отчуждения (2011г). Часть 1
Чернобыльская зона отчуждения (2011). Часть 2
Наш канал на YouTube
Экскурсии по заброшенным и подземным объектам