Верхушка засохшей ели раскачивалась всё сильнее и сильнее. С каждым движением цепной пилы амплитуда колебаний возрастала. И вот, верхушка снова накренилась вперёд, как бы задумалась на секунду, возвращаться или нет, и продолжила клониться в том же направлении. Послышался треск лопающихся волокон.
– Отходи! – крикнул Фил.
Мы с Хтоном, бросив пилу, отбежали от дерева.
Падение ели сопровождалось сначала скрипом, а потом громовым хрустом ломаемых ею сучьев соседних деревьев. Длинный и прямой ствол рухнул на землю, подпрыгнул и успокоился.
– Зрелищно, – прокомментировал я.
– Да, уж, – согласился Хтон.
– Теперь, распиливаем его на брёвна по три метра и тащим к лагерю, – пояснил я дальнейшую задачу.
В лесу было много бурелома, но такой материал плохо годился для постройки плота, так как древесина, пролежав некоторое время на земле, напиталась влагой и начала гнить, отчего её плавучесть снижалась. Нам посчастливилось найти участок с побитыми короедом, уже мёртвыми, но ещё стоявшими деревьями. Мы выбрали две ели, на которых осталось меньше всего ветвей, и свалили их.
Попилив стволы на части длиной по три метра, мы уложили их в том порядке, как им предстояло лежать в настиле плота, и стали вырубать топором углубления на концах брёвен для укладки поперечных жердей, которыми настил обхватывался снизу и сверху, образуя жёсткую конструкцию. Памятуя о том, как в апреле из-под ног уходили брёвна плотика, построенного из подручных материалов, мы с тщанием вырезали «чашечки», чтобы их днища располагались на одном уровне, обеспечивая надёжное защемление концов брёвен между поперечинами.
Уложив поперечины сверху и снизу, связали их между собой верёвкой.
В этот раз плот вышел гораздо лучше. Правда, времени затратили тоже не мало. Когда я завязал последний узел, солнце уже скрылось за горизонтом.
– На воду спустим завтра, – сказал я, утирая пот со лба. – Сейчас поужинаем и спать.
Глядя на массив брёвен, мы приходили в отчаяние при мыслях о предстоящей операции. Одно-то бревно переносили и укладывали вдвоём, а тут почти десяток. Но, как гласит народная мудрость: «Утро вечера мудренее».
Мы быстренько погрели консервы, вскипятили воды и заварили чай. Палатку развернули прямо на плоту, и дабы не кататься по брёвнам, накидали под неё веток и травы. Получилась настоящая кровать.
Распределили дежурства и легли спать.
Утром нас ждал неприятный сюрприз – от непривычной нагрузки воспалились суставы пальцев, и трудно было даже сжать руку в кулак, не говоря уже о том, чтобы что-то взять или крепко ухватить. Вдобавок болели натруженные мышцы.
В свете нашего физического состояния назрела потребность придумать некую «рацуху», и она быстро нашлась. Взявшись непослушными руками за цепную пилу, мы расчленили короткое брёвнышко на четыре части, и употребили их в качестве катков, подложив под плот.
Теперь передвижение плота стало лёгким и удобным.
И вот, наступил трудный и ответственный момент – спуск на воду. Трудности заключались в следующем. Во-первых, прогал между деревьями позволял провести плот только торцевой частью.
Во-вторых, берег имел крутой уклон, и глубина возле него была небольшая. Существовал риск того, что плот мог просто уткнуться одни краем в дно, а другой остался бы на берегу. Вытащить его из такого положения собственными силами не представлялось возможным.
Дабы избежать неудачи, нам требовалось как можно дальше закинуть торец плота в воду.
Неожиданную помощь оказал куст, росший на пути спуска плота. Сначала думали его спилить, но не стали этого делать, полагая, что его ветви и листва обеспечат лучшее скольжение, чем голая земля.
Итак, плот на половину вывесился над склоном. Два катка заранее установлены на склоне в месте ожидаемого приземления.
– Раз…два…три!
Мы, что было сил, упёрлись в торцы брёвен, и сильным толчком отправили наше детище вниз. Увлекаемый силой тяжести, плот поехал к реке, распахивая под собой землю. Передний край погрузился в воду… ещё дальше… ещё… Замер. Неужели увяз?!
Но вот «нос» стал неохотно всплывать, и «корма» с глухим всплеском сползла в реку.
– Теперь нельзя упустить!
Я сбежал вниз и запрыгнул на «палубу».
– Фил, давай верёвку!
Товарищ кинул мне конец верёвки, а второй привязал к дереву.
– Ну, что, Хэлл? В этот раз лучше? – спросил Хтон.
– Да, лучше, – отозвался я. – Но ещё не достаточно хорошо.
Как мы ни старались плотно подогнать брёвна, но на воде они стали более свободно гулять в пазах.
– Грузимся?
– Нет, сначала проверим наше плавсредство. Залезай на борт.
Я подтянулся к берегу, перебирая верёвку, и Хтон перебрался ко мне.
Приняв нагрузку в количестве двух человек, наше творение пока довольно уверенно держалось на воде. Но его предстояло испытать на быстрине.
Тихая заводь, образованная поваленным деревом, предоставила нам удобную акваторию для строительства и первичной обкатки плота. Следующим этапом стал выход на участок с быстрым течением.
Мы упёрлись шестам в берег и на счёт «Три!» оттолкнулись от него, направившись на быстрину. Затем стали энергично грести. Однако, течение отнесло нас к перегородившей почти всё русло коряге.
Что ж, первый подход не удался.
Мы вернулись вверх по течению и повторили всё ещё раз, но нас снова утащило к упавшему дереву.
Выйти на быстрину удалось только с седьмой попытки. Течение подхватило нас и быстро понесло вперёд. Фил поспешил за нами по тропинке, тянувшейся вдоль берега.
А препятствия ещё только начинались. Дважды пришлось пройти узкие места, почти полностью перегороженные корягами и остатками старых мостов.
Наконец настал удобный момент, чтобы принять на борт Фила.
Мы подошли поближе к поросшему рогозом берегу, и Фил забрался на плот.
Сооружённая нами посудина, с успехом удерживала на себе трёх человек, что не могло не радовать. Управляемость у плота хромала – иногда разворачивало на плёсах с водоворотами.
В прочем, нас это нисколько не смущало, потому что понятия «нос» и «корма» в нашем случае были весьма условны.
До следующего препятствия – пешеходного моста, оставалось ещё около четырёхсот метров, а мы уже сильно удалились от лагеря. Поэтому было решено причалить и перенести на плот рюкзаки, и заодно повысить плавучесть нашего плота за счёт больших кусков пенопласта и жёсткого утеплителя, которые в изобилии бултыхались возле пройденных нами коряг вместе с другим бытовым мусором.
Пенопласт, утеплитель и пустые пластиковые бутыли были просто-напросто напиханы под настил, и превосходно там держались, никуда не выскакивая.
Посередине плота закрепили поверх поперечин длинную жердь, на которой предполагалось сидеть и крепить к ней рюкзаки, дабы те в случае аварии не уплыли или не пошли ко дну.
Завершив последние приготовления, мы пустились дальше.
На подходе к мостику, прижались к левому берегу, рассчитывая проскочить в наиболее широкий пролёт. Поначалу шли ровно, но потом течение стало нас закручивать. Мы попробовали выровняться, но шесты – не вёсла . Против течения с ними бороться трудно.
Нам повезло, вошли в пролёт, лишь кончиком зацепив стойку моста.
Затем блаженно дрейфовали. Река сама плавно несла нас вперёд.
Теперь Клязьма казалась куда живописнее. В толще воды изредка вспыхивали серебристой чешуёй рыбёшки, ласково журчала вода на низких перекатах. Даже берега, поросшие крапивой и высокой травой, выглядели приветливо.
В одном месте заметили обустроенный сход к воде, огороженный низеньким декоративным плетнём.
Пару раз встречались рыбаки, недоумённо взиравшие на непривычное плавсредство и его странный экипаж.
Но вот, послышался шум воды.
– Ох, не нравится мне этот звук, – протянул Фил.
Из-за поворота показалось поле деревянных свай.
Во многих местах вокруг свай образовались целые островки из плавучего мусора. Вода шумела, огибая эти островки, закручивалась и бурлила. Прямо по курсу виднелся сплошной затор, сформировавшийся на целом ряде свай.
Видимо, когда-то здесь располагалась мельница или что-то в том же роде.
Нам же это не сулило ничего хорошего. Мы запросто могли налететь на одну из свай и либо застрять на ней, либо плот мог развалиться. За себя, конечно, не боялись – все плавать умели. Но утопить или промочить снаряжение вовсе не хотелось.
Сперва нас затянуло в своеобразный карман и несколько раз протащило в нём по кругу. Кое-как сумели выйти из него, и плот тут же поволокло ниже по течение. Стремительно проскочили перекат, образованный каким-то бетонным сооружением, да так, что плот занырнул носом, отчего захватило дух.
Вдруг, мы на полном ходу врезались в остов сваи, и стали разворачиваться вокруг неё, приближаясь к затору. Схватились за шесты и постарались снова выйти на основное течение, но ничего не получилось. Наша посудина бортом упёрлась в деревянные сваи и остановилась, колеблясь от быстрого течения.
Приплыли…
Просто так сдаваться и бросать плот не хотелось, поэтому я сошёл на затор и немного прогулялся по нему, дабы оценить обстановку.
После непродолжительного осмотра стало ясно: быстро выбраться отсюда не удастся. По сути, на всём створе реки, где мы застряли, было только одно место, через которое мы смогли бы пройти – там между сваями был промежуток чуть больший, чем ширина плота по торцам.
На протяжении нескольких часов разбирали затор и подводили плот к нужному прогалу между свай. Об усталости и боли в мышцах давно забыли, её как рукой сняло.
Стоя на скользких оголовках свай и пружинящих кучах мусора, мы вытаскивали из воды разбухшие коряги и отбрасывали их в сторону. Я до сих пор с удивлением вспоминаю, как ухватил здоровенное дерево до полуметра в основании и длиной около пяти метров, и, пытаясь стащить его в сторону, полностью поднял из воды. А Хтон, накинув верёвку на соседнюю сваю, вытянул плот на нужную траекторию, преодолев силу течения.
По истине, мы мало знаем о своих возможностях…
Наконец, путь был расчищен. Рывок! Плот помчался в промежуток между свай… Удар! Мы чуть было не попадали за борт, «корма» ушла под воду. Хтон упёрся шестом в одну из свай, выравнивая, таким образом, положение плота, не позволяя «корме» погружаться глубже.
Быстро прощупав шестом глубину и дно, я спрыгнул в воду, окунувшись по пояс, и принялся шарить руками под бревенчатым настилом в поисках того, на что мы наткнулись. Пальцы коснулись какой-то коряги, уперевшейся в настил. Чуть погодя, я нащупал ещё две таких же «коряги».
Этого-то я и опасался. Меня смутил широкий промежуток в ряде свай, и как оказалось не зря. Здесь тоже остались сваи, но по какой-то причине не осталось оголовков, торчавших над водой.
Посудина «села» сразу на три сваи, они попали в зазоры между брёвнами и поперечинами, а течение придавило плот, лишая возможности стащить или скинуть его.
Была даже идея перекинуть плот кувырком. Привязать верёвку к «корме», застрявший «нос» послужил бы точкой опоры. Потом поднять «корму» и сделать так, чтобы она перевалилась дальше. .. Увы, всё было тщетно. Оставалось только разобрать плот и собрать его ниже по течению, но это не было ни сил, ни времени.
Испробовав все возможные и невозможные варианты, мы решили сойти на сушу. Когда все вещи были перенесены, я стал развязывать верёвки, стягивавшие между собой поперечины. Я всё ждал, когда же брёвна станут расходиться подо мной. Лишь когда, был развязан последний из чётырёх узлов, пара бревён выскочила из настила. Конструкция получилась более жёсткой, нежели мы думали.
Не хотелось пускать брёвна вниз по реке. Всё-таки крупный плавучий мусор – это плохо. Но вытащить на берег детали нашего плавсредства не представлялось возможным. Из-за быстрого течения было очень трудно передвигаться в воде пешком, и мы едва перетащили рюкзаки.
Я разбил плот на отдельные брёвна, и они отправились туда, куда мы так и не дошли.
В общей сложности, мы прошли по реке совсем немного – два километра. Но и этого хватило, чтобы спонтанный сплав по Клязьме запомнился нам надолго.
Спасибо за внимание, дорогой читатель!
Наш канал на YouTube
Экскурсии по заброшенным и подземным объектам